Танец голода (fb2)

Жан-Мари Гюстав Леклезио Переводчик: М. А. Петров
Танец голода [Ritournelle de la faim ru] 484K, 127 с.   (скачать)
издано в 2011 г. Амфора
Добавлена: 10.10.2011

Аннотация

Мир на грани катастрофы. Франция предвоенная и люди, ввергнутые в войну. Этот рассказ об истории гнева, о голоде способен нарушить наше эгоистичное молчание.




Впечатления о книге:  

sibkron про Леклезио: Танец голода [Ritournelle de la faim ru] (Современная проза) 10 10
Жан-Мари Гюстав Леклезио лауреат многих премий, в том числе и Нобелевской. Пишет поэтичную прозу с налетом романтизма и обличением буржуазного Запада. И роман «Танец голода» не исключение. Красивая история, хорошее чувство ритма, роман воспитания, на военную тему, написан лаконично. В самом названии уже кроется скрытая метафора. Если представить музыкальное произведение, слушая, которое представляешь ужасы войны, представления похожи будут на некий танец голода, боли, гнева. Несомненно роман хорош, поэтичен, но не стоит искать философской глубины Томаса Манна, или психологизма Гессе.

В целом, это история упадка семьи и старых устоев на фоне событий Второй мировой войны. Один из героев – Александр – напомнил безумных отпрысков Буэндиа, пускающихся во все тяжкие на реализацию глупых проектов. Казалось бы, уже где-то было, но, рассказывая о жизни на острове Маврикии, вспоминается непримиримый конфликт англичан и французов, когда видим девушек в коротких юбчонках мило воркующих с американскими солдатами, вспоминается, что они же были и с немцами, имена рабов, карта концлагерей. Леклезио из мелочей выстраивают свою историю гнева.
«Звучат последние такты «Болеро» — резкие, почти невыносимые. Звуки наполняют зал; публика вскочила с мест, все глаза устремлены на сцену: там вращаются, ускоряя движения, танцоры. Люди кричат, но их голоса перекрывает грохот там-тама. Ида Рубинштейн и остальные исполнители — марионетки, сметаемые безумием. Флейты, кларнеты, рожки, тромбоны, саксофоны, скрипки, барабаны, цимбалы, литавры — все сжимается, норовит взорваться, задохнуться, готовы лопнуть струны и голоса, — пускай, лишь бы только нарушить эгоистичное молчание мира.
Рассказывая мне о премьере «Болеро», мать описала свои ощущения, крики, возгласы «браво», свист, шум. В том же зале находился молодой человек, которого она никогда в жизни не встречала, Клод Леви-Стросс. Он тоже много лет спустя поведал мне, что эта музыка навсегда изменила его жизнь.
Сегодня я понимаю почему. Понимаю, что значит для его поколения эта многократно повторяющаяся музыкальная фраза с нарастающим ритмом и крещендо. «Болеро» не просто пьеса, не обычное музыкальное произведение. Это пророчество. Рассказ об истории гнева, о голоде. Когда звуки танца яростно обрываются, оглохшие и выжившие приходят в ужас от наступившей тишины.»


Прочитавшие эту книги читали:
X