"Лотерейный барабан литпремий медленно, но верно вращается по календарному кругу. 7 июня в Петербурге объявлен лауреат «Национального бестселлера»: им стал Андрей Геласимов с романом «Степные боги».
А 26 мая определила шорт-лист «Большая книга».

Для читателя, полагаю, списки номинантов важнее, чем выбор лауреатов. Из шести книг выбирали «Нацбест»-2009, 13 текстов вошли в шорт «Большой книги». Вот, если угодно, и рекомендательный список.
В нем много достойных сочинений. Все, натурально, хмурые: кириллица, что ли, обязывает? И чуть не все — «про войну». А которые про мир, про нынешний русский мир, — в тех тоже свистят ранние, нелепые смерти. Полусмерти в лучшем случае.
Итак, «Нацбест»-2009 — «Степные боги» Андрея Геласимова (М.: ЭКСМО, 2008). Лето 1945-го, Забайкалье. Воинские эшелоны катят через разъезд с Запада на Восток. Японец-военнопленный, врач, получивший образование в Киото и в Париже, остался со своими ранеными в плену еще после Халкин-Гола. Он пишет для сыновей историю рода в клеенчатых общих тетрадках: эта рыхлая, зеленоватая, точно полубольная от голода советская бумага — великая ценность. Впрочем, ее все равно отберут при обыске.
Доктору кажется, что он пишет бесконечное эпическое письмо живым из преисподней. Но как ни сурова, ни голодна, ни ветха Россия-1945-го, Страна Советов со средним образованием 3—4 класса, до предела умордованная войной, — пленный самурай ошибается. 6 августа 1945-го уже близко: атомный взрыв истребит его семью. А Красная армия — грудь в орденах — катит через Забайкалье не по домам. А добивать Квантунскую армию.
Катят ребята и ведут сугубо русские разговоры, отлично прописанные Геласимовым:
«Старший лейтенант замолчал и стал смотреть в окно. Потом усмехнулся.
— Кстати, насчет «кантуюсь»… Мне потом в госпитале один политрук сказал, тоже контуженый, что в Кенигсберге немецкий философ похоронен, по фамилии Кант… В честь него, наверное, кант у фуражки называется… Так вот этот самый философ говорил, что счастливым стать очень легко… Надо только хотеть поменьше.
Одинцов продолжал смотреть в окно, за которым охранники подталкивали прикладами бредущих с лесоповала пленных.
— А может, и наврал политрук. Я не знаю. Я до Кенигсберга так и не дошел. Сам этого Канта не видел, врать не буду».
…Лес рубят, щепки летят. Иногда русские щепки рикошетят благими чудесами. Второй главный герой Геласимова, 10-летний Петька, узнает это на себе. В этом грозном эшелонном ходе державы безответная мать мальчишки, родившая в 15 лет от насильника и забитая деревней до статуса полудурки, станет аж офицерской женой. А Петька, герой-геолог 1960-х, вернется в деревню, чтобы по детской памяти, по давнему бормотанию врача-японца « мутасия» найти под травами-мутантами уран, стратегическое сырье для щита Родины. И бронеэшелон вновь двинется по тому ж кругу.
В лотерее «Нацбеста»-2009 «Новая газета» болела за «Степных богов». (Вторым главным претендентом был роман Германа Садулаева «Таблетка» (М.: Ad Marginem, 2008) — остроумный и злой образец московской офисной фэнтези. В издательской судьбе «Таблетки» работает та же «аксиома шорт-листа»: награжден роман или нет, но он замечен, обещание грядущей «революции клерков» многим по душе, о книге активно спорят в Рунете).
…А войн у нас на всех хватит: бери сюжет — не хочу. Роман Ильи Бояшова «Танкист, или «Белый тигр» (СПб.: Изд-во К.Тублина, Лимбус-пресс, 2008), шорт-лист «Большой книги» и шорт-лист «Нацбеста»: солдатские фантазмы Отечественной, легенда об Акакие Акакиевиче образца 1944-го, контуженном Иване Иваныче по кличке Череп, что рыщет от Курской дуги до Вены на заговоренном танке, яростно разыскивая такое же сказочное чудовище вермахта. Броненосные Пересвет с Челубеем, духи войны, что склубились из испарений крови над Европой, никак не могут сойтись в поединке. А Красная армия тяжко движется по Германии 1945-го, все припоминая — и все подминая под траки.
«Победитель» Андрея Волоса (М.:АСТ, АКПРЕСС, 2008), шорт-лист «Большой книги» — первые месяцы афганской войны (и поход Примакова в Афганистан в 1920-х).
В шорт-листе «Большой книги» — «Каменный мост» Александра Терехова и «Журавли и карлики» Леонида Юзефовича. Об этих романах «Новая» писала подробно. Получат они чего или нет — литературными событиями года уже стали. Теперь — о других номинантах.
А там все то ж. Вот пуля пролетела, вот больной от рождения подросток выпал из окна, а респектабельные юноша и девушка не могут поделить место для «отеческих гробов» — кладбищенская контора в разное время продала один участок двум семьям («Нефтяная Венера» Александра Снегирева (М.: АСТ, 2008), шорт-лист «Нацбеста»). Вот композитор обезумел, услышав в скрежете падающих башен-близнецов Нью-Йорка, в треске пожаров 11 сентября великую музыку, почти партитуру труб Апокалипсиса (Сергей Самсонов. «Аномалия Камлаева» (М.: ЭКСМО, 2008), шорт-лист «Нацбеста»).
Вот избили до полусмерти добродушного Ваню, выпускавшего птиц из клеток на новом Птичьем рынке у МКАД. А лес за новой «Птичкой» шевелится и стонет, как и Гойе не всякую ночь снилось. Полуживыми закопаны десятки притравленных котят. В кустах хрустят косточки «неликвида» — щенков, попугайчиков, морских свинок (Борис Евсеев. «Лавка нищих. Русские каприччио» (М.: Время, 2009), шорт-лист «Большой книги»). Вот мерцает за рекой хрущобный поселок городского типа — там живут мертвые. И те, кто отчаянно тоскует по ним (все больше матери совсем юных), переправляются в поселок с проводниками-песьеголовцами. Поближе к своим. Но там, за рекой, никто никого не узнает, хотя тот свет очень похож на этот — экономной советской застройкой, пыльной зеленью во дворах, облупленными грибками-песочницами (Мария Галина. «Малая Глуша» (М.: ЭКСМО, 2009), шорт-лист «Большой книги»).
Вот в ночном одесском подъезде 1989 года опухший от безнадеги и пьянки орел, выгнанный из кооперативной артели по выделке паленых джинсов за полную неспособность строчить штаны аккуратно, мстит мальчишке, артельному «контролеру качества». Обрезком трубы по темечку. Но во тьме попадает в висок невесте героя (Вадим Ярмолинец. «Свинцовый дирижабль «Иерихон 86—89» (журнал«Волга». 2008. № 4), шорт-лист «Большой книги»). Роман Ярмолинца, кстати, — из самых светлых книг года. Он чуть напоминает (не только временем действия, но и тональностью) «Ассу» Соловьева: «перестроечная» Одесса привычно зубоскалит про «русский стриптиз — голые полки», 20-летний журналист живет в звуках еще полузапретного, контрабандного рока и джаза, гремят первые дискотеки, шелестят последние южные легенды Гражданской. Текст пахнет морем, молодым совхозным вином, растрепанными розами, дворовыми бархатцами.
Но повороты сюжета — те же, что в других регионах. От смерти к смерти.
В номинациях 2009-го есть и документальная проза. Сюжет тома Аллы Марченко «Ахматова: жизнь» (М.: АСТ, Астрель, 2009, шорт-лист «Большой книги») общеизвестен. По диким степям Забайкалья и по гранитным торцам акмеизма у нас хлестали примерно одни дожди. Без расстрелов и лагерей биографу не обойтись. И «психологический фон» блокадного Ленинграда — причина душевного расстройства доктора Гаршина, значимого персонажа — показан у Марченко куда рельефнее, чем у других ахматоведов. Биография добротна. Но кое-где коробит мучительно, «через не могу» осовремененный язык («Родители дали Гумилеву денег на турпоездку в Египет»).
А в списках «Нацбеста» значился Сергей Носов с книгой эссе «Тайная жизнь петербургских памятников» (СПб.: Лимбус-пресс, 2008). Гофманиана дворов Военно-медицинской академии и мясокомбинатов, заброшенных скверов, затененных углов, перерытых потомством мемориальных кладбищ, чудотворных бронзовых изваяний на могилах старорежимных генеральш, латинских надписей, которые уж некому прочесть в колыбели революции, бестиарий малой пластики, где мелькают тени доктора Пирогова, профессора Менделеева и вождя Кирова, — книга Носова стоит отдельной песни.
Но по тональности она вполне близка другим лучшим образцам «прозы года». Несмотря на добродушие и лукавство рассказчика.
Самым утешительным текстом в списках признаем сборник рассказов Ольги Славниковой «Любовь в седьмом вагоне» (М.: Астрель, 2008, шорт-лист «Большой книги»). Почти в любой семье, ошалевшей от жизни в эпоху перемен, кто-то из женщин сохраняет здравый смысл и бодрость духа. Эта роль в прозе года досталась Славниковой с ее ясными лаконичными новеллами (книга родилась из проекта «дорожного чтения» журнала «Саквояж» — но существенно переросла свою прикладную задачу). В ее рассказах примерно тем же путем вытягивают из небытия деревню и детей отличные кузнецы (кузнечихи?) и умелые механики — сестры Черепановы. Оттаскивают наших героических современников от речки Леты старые врачи-лагерники с неисчислимым списком общих и личных потерь за душой («Русская пуля»). Полковник МЧС ждет нового Чернобыля в среднерусском городке: химоружие, перевозимое в простом товарняке (для маскировки), должно было бы смести все живое. Но кое-какие компоненты, к счастью, украли по пути.
Так что полковник, почти плача от облегчения, может сделать вывод:
— Знаете, почему Россия — богохранимая страна? Потому что больше хранить ее некому.
Тем не менее — бронепоезд 20-09 гремит по своим путям. Его литпремии пережили кризис. Достойных уважения книг в шорт-листах-2009 на удивление много. (Особенно на фоне вечных текстов о смерти русской прозы за полной бездуховностью всего сущего.)
Только все эти книги — ужасно грустные…

Елена Дьякова
"Новая газета"
10.06.2009"